+7 (905) 700-0886 

с 1 сентября 2013 года действует новая редакция ст. 174 ГК РФ[1], устанавливающая последствия нарушения представителем условий осуществления полномочий либо интересов представляемого. Поскольку орган юридического лица рассматривается в качестве его представителя, положения данной статьи в равной степени защищают интересы юридического лица против действий его органа. Последствием указанных нарушений является недействительность совершенной сделки.

Предыдущая редакция ст.174 ГК РФ допускала в качестве единственного основания для признания сделки недействительной ее совершение представителем (органом) с превышением полномочий. Текст данного положения был несколько уточнен федеральным законом N100-ФЗ. Критерий нарушения сделкой интересов представляемого (п.2 ст.174 ГК РФ) является нововведением.

Очевидно, что ограничение полномочий на совершение сделки устанавливается, прежде всего, для защиты самого представляемого. Закон защищает представляемого от нарушения сделкой его интересов. Соответственно, право на оспаривание сделки возникает у самого представляемого. В случае совершения сделки руководителем общества иск может быть предъявлен в интересах общества участником корпорации[2] или коллегиальным органом управления (наблюдательным или иным советом)[3].

Предыдущая редакция ГК РФ не предусматривала возможности оспаривания сделки членом коллегиального органа управления. Оспаривание же сделки участником ранее допускалось лишь в случаях, установленных законом[4], что означало возможность признания недействительными только крупных сделок, сделок с заинтересованностью, либо в случае установления в уставе общества режима крупных сделок для иных видов сделок. Таким образом, в настоящее время возможности для оспаривания сделок корпораций расширились как за счет увеличения числа лиц, имеющих право на предъявление иска, так и за счет снятия ограничений на виды оспариваемых сделок.

В настоящее время превышение полномочий приводит к недействительности сделки при одновременном наличии двух условий:

  • сделка совершена с нарушением ограничений, установленных учредительным документом (иными корпоративными документами) или договором с представителем и
  • противоположная сторона сделки знала или должна была знать об этом.[5]

Нарушение прав и законных интересов истца иным образом при этом не требуется.

Контрагент общества, не входящий в состав органов общества и не являющийся его  участником, не обязан выявлять ограничения полномочий в учредительных документах, если такие сведения отсутствуют в ЕГРЮЛ. Наличие сведений в ЕГРЮЛ подразумевает их достоверность. В то же время, осведомленность контрагента о наличии ограничений влечет недействительность сделки. Бремя доказывания осведомленности возлагается на лиц, в интересах которых установлены ограничения полномочий[6].

К числу упомянутых уточнений новой редакции следует отнести возможность ограничения полномочий лица не только договором, но и положением о филиале или представительстве. Данное нововведение представляется оправданным, поскольку руководитель филиала в своей деятельности руководствуется как доверенностью, так и положением. Что же касается возможности ограничения полномочий органа не только учредительными документами, но и иными регулирующими его деятельность документами, то данное положение вызывает ряд вопросов. Относятся ли к таким документам решения совета директоров, решения общего собрания? Имеет ли возможность контрагент узнать о наличии установленных ими ограничений, а если имеет, то обязан ли он проверять сотни раскрытых обществом решений, не имеющих отношения к полномочиям руководителя, чтобы найти среди них единственное, устанавливающее ограничения? Не будет ли такое расширение чрезмерным? На первый взгляд, учредительных документов было вполне достаточно. Но, независимо от того, каким образом будет развиваться правоприменительная практика, данные нововведения также означают расширение возможности оспаривания сделок за счет увеличения числа документов, рассматриваемых в качестве ограничивающих полномочия руководителя.

Допуская возможность ограничивать полномочия руководителя не только в учредительных, но и в иных документах, законодатель позволяет конкретному обществу конструировать систему управления, в наибольшей степени отвечающую его требованиям. Но, большая сложность системы управления означает ее меньшую прозрачность для контрагента. Заключая сделку, не понимая при этом особенностей принятия решения, контрагент принимает риск оспаривания сделки. Пленум ВС РФ отмечает, что контрагент не должен выявлять ограничения полномочий руководителя в учредительных документах. Представить контрагента обязанным искать ограничения в иных документах еще более нелогично. Очевидно, что контрагент и не должен этого делать, поскольку сделка может быть недействительной лишь тогда, когда он знает о таком ограничении.

Таким образом, именно само общество, ограничившее полномочия своего исполнительного органа, заинтересовано проинформировать контрагента о наличии имеющихся ограничений. В этом случае, при выходе руководителя за рамки ограничений, интересы общества могут защищаться признанием сделки недействительной. Но означает ли это, что общество должно доводить информацию об ограничении полномочий директора при заключении конкретной сделки? Ведь если директор намерен превысить свои полномочия в сделке, то вряд ли можно ожидать от него заблаговременной декларации такого нарушения. С другой стороны, раскрытие информации неопределенному кругу лиц способно создать мнение о руководителе такого общества как о лице, не способном в полной мере представлять корпорацию. В этом случае сделка может и не состояться вообще.

Ранее в коммерческом обороте была распространена практика, согласно которой контрагент, заботящийся о сохранении силы сделки, запрашивал от общества справку, подтверждающую отсутствие ограничений на совершение сделки. Поскольку единственным документом, который мог фактически ограничивать полномочия руководителя, был устав, меры по изучению устава и затребованию информации об отсутствии ограничений были условно достаточными. У контрагента была фактическая возможность в определенной степени проверить наличие ограничений.

После расширения числа документов, допускающих ограничение полномочий, ситуация изменилась. Рассматривая вопросы оспаривания экстраординарных сделок в 2014 году, Пленум ВАС РФ отметил, что «указание в соответствующей сделке на то, что заключившее ее от имени общества лицо гарантирует, что при совершении сделки соблюдены все необходимые корпоративные процедуры и т.п., само по себе не является достаточным для признания контрагента добросовестным»[7]. При таких обстоятельствах декларация отсутствия ограничений перестала защищать контрагента.

Но должен ли контрагент принимать меры к выявлению ограничений? Ни закон, ни постановление пленума его к таким действиям не обязывают, указывая, что достаточно проверить сведения ЕГРЮЛ. Перекладывание бремени уведомления контрагента на общество разумно и по той причине, что никто, кроме самого общества, не может знать о наличии ограничений. Требование о раскрытии известного более разумно и более выполнимо, чем требование о поиске неизвестного.

К сожалению, данная разумность приводит к тому, что общество оказывается незащищенным от недобросовестных действий своего директора. Недобросовестный директор либо не информирует контрагента об имеющихся ограничениях, либо предоставляет справку об отсутствии ограничений, крупности и заинтересованности при отсутствии к тому оснований. Результатом данных действий является невозможность применения п.2 ст.174 ГК РФ. Лица, в интересах которых и вводятся ограничения, лишаются возможности использовать данный механизм защиты. В то же время, добросовестный контрагент получает защиту, а гражданский оборот остается стабильным.

Представляется, что сохранение силы сделки, осуществляемое за счет ограничения защиты общества, в данном случае оправдано. Задачей закона является защита добросовестных участников гражданского оборота. Недобросовестный участник не имеет права на защиту[8]. Если вред обществу причинен недобросовестными действиями директора, то именно он, а не контрагент должен нести ответственность за результат своих действий. Общество, его участник (или член коллегиального органа) вправе требовать с директора юридического лица возмещения убытков, причиненных неправомерными действиями (бездействием), в соответствии с п. 3 ст. 53 ГК РФ[9]. При этом задачей общества является создание такого механизма заключения сделки, который гарантирует уведомление контрагента о наличии ограничений и обеспечит контроль за деятельностью директора. Разумеется, что ценой такого механизма будет определенное усложнение и бюрократизация процедуры. Но данная цена представляется оправданной, поскольку только этот способ позволяет защитить и интересы общества, и интересы контрагента. Исполнение процедуры обеими сторонами является именно тем разумным и добросовестным поведением, которое обеспечивает защиту их прав и охраняемых интересов.

Как указывалось выше, норма о недействительности сделки, заключенной в ущерб интересам представляемого, является новеллой. Норма защищает общество не от причинения сделкой любого ущерба, а от ее совершения на заведомо и значительно невыгодных условиях.

Признание сделки недействительной по основанию нарушения органом юридического лица интересов юридического лица[10] возможно по двум основаниям. По первому основанию сделка должна причинить обществу явный ущерб, о чем другая сторона сделки знала или должна была знать. По второму основанию сделка должна совершаться при обстоятельствах, свидетельствующих о сговоре либо об иных совместных действиях органа и контрагента в ущерб интересам общества.

Соответственно, основным критерием является причинение сделкой ущерба обществу. Дополнительным критерием является степень вины контрагента. При явном ущербе достаточно осведомленности контрагента о явной невыгодности сделки для общества. При менее явном ущербе недействительность возможна в случае сговора.

Ущерб является явным при его существенности и очевидности. Существенность предполагается при значительной (в разы) несоразмерности встречного предоставления. Очевидность ущерба должна прослеживаться на момент заключения.

Ущерб не является явным в случае экономической оправданности. Сделка экономически оправдана при наличии хозяйственной цели, в том числе при наличии равноценных уступок со стороны контрагента[11].

Сложность при применении данной нормы возникает при оценке явности несоразмерности встречного предоставления на момент заключения сделки. Если при реализации товаров, свободно обращающихся на рынке (нефть, акции публичных компаний, иные обычные товары) явность будет очевидной для любого разумного участника, то в случае продажи более сложных активов явность их оценки может вызывать ряд вопросов. Такие вопросы возникают при продаже доли в обществе, не являющимся публичным, при продаже права требования неустойки, при продаже товаров, ранее непродаваемых и не имеющих аналогов.

В частности, при получении доли в уставном капитале невозможно предсказать результаты деятельности общества, которые будут достигнуты. Даже наличие существенных активов не гарантирует участника от сохранения рыночной стоимости его доли в будущем. И наоборот, незначительная по стоимости соответствующих активов доля может дать существенный дивиденд при разумном управлении и удачном стечении обстоятельств.

При переуступке права требования неустойки по «не просуженному» требованию невозможно определить, в каком объеме данное требование будет удовлетворено. Не понятно, будет ли признан недействительным пункт договора, устанавливающий значительный размер пени.  Не известно, будет ли, с какой вероятностью и в каком объеме уменьшена присужденная сумма по ст. 333 ГК РФ. Поскольку неизвестно, будет ли оспариваться вынесенное решение, невозможно предположить необходимые судебные затраты и период отсрочки исполнения. При этом также существует риска неисполнения вынесенного решения.

Что же касается товаров, не имеющих аналогов, то проблема определения адекватности встречного предоставления заключается в невозможности использования иных методик, кроме затратной. При этом отсутствие аналогичных товаров означает определенную революционность предложения, что обоснованно подразумевает в ряде случаев получение повышенной прибыли.

По своей сути, оспаривание сделки, заключенной на заведомо невыгодных условиях, является противовесом праву сторон по своему усмотрению определять условия договора в части определения цены[12]. Поскольку такая сделка является оспоримой, она сохраняет силу, пока не будет признана недействительной судом. Соответственно, стороны, уверенные в том, что контрагент не будет оспаривать сделку, могут заключить ее на невыгодных для одной из них условиях. Другое дело, что такая уверенность может быть либо следствием непонимания возможных последствий, либо при наличии контроля одного лица за обеими сторонами.

По нашему мнению, возможность признания недействительной сделки, заключенной на заведомо невыгодных условиях, в целом является положительной. Определенное ограничение свободы сторон определять цену договора (соотносимость стоимости встречного предоставления) направлено на придание обороту более цивилизованной формы. Допускаемой разницы в стоимости в два раза достаточно и для свободы договора, и для получения прибыли. На наш взгляд, создание подобных пределов должно стимулировать участников оборота к добросовестному поведению.

Нарушение интересов представляемого и нарушение условий осуществления полномочий являются основаниями для признания сделки недействительной. Специалисты «Корпорациям и акционерам» оказывают все виды юридической помощи в связи с оспариванием сделок. Данная услуга предоставляется в рамках специализации

Адвокат по гражданским делам

[1] Изменения внесены федеральным законом от 07.05.2013 N 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации».

[2] П. 1 ст. 65.2 ГК РФ.

Пленум Верховного Суда РФ в п. 32 постановления от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъясняет, что участник корпорации, обращающийся в установленном порядке от имени корпорации в суд с требованием об оспаривании заключенных корпорацией сделок, о применении последствий их недействительности и о применении последствий недействительности ничтожных сделок корпорации, в силу закона является ее представителем, в том числе на стадии исполнения судебного решения, а истцом по делу выступает корпорация.

[3] Право коллегиального органа управления (в случае его создания в корпорации) на оспаривание сделок корпорации сделки по основаниям, предусмотренным ст. 174 ГК РФ, установлено  п. 4 ст. 65.3 ГК РФ.

[4] П.5 Постановление Пленума ВАС РФ от 14.05.1998 N 9 «О некоторых вопросах применения статьи 174 Гражданского кодекса Российской Федерации при реализации органами юридических лиц полномочий на совершение сделок».

[5] П. 92 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»

[6] П. 22 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25

[7] П.5 Постановления Пленума ВАС РФ от 16.05.2014 N 28 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок с заинтересованностью»

[8] В п.1 Постановления от 23.06.2015 N 25 Пленум Верховного Суда РФ указывает, что «согласно п. 3 ст. 1 ГК РФ при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. В силу п. 4 ст. 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения»…. «если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (п. 2 ст. 10 ГК РФ), например, признает условие, которому недобросовестно воспрепятствовала или содействовала эта сторона соответственно наступившим или ненаступившим (п. 3 ст. 157 ГК РФ); указывает, что заявление такой стороны о недействительности сделки не имеет правового значения (п. 5 ст. 166 ГК РФ)».

[9] П. 9 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица»

[10] п.2 ст. 174 ГК РФ.

[11] П.93 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

[12] П.2 ст. 1 и п. 4 ст. 421 ГК РФ.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Если информация с сайта помогла вам, то лучшая благодарность сайту-это отзыв на Яндексе

Рубрики